С благословения римской католической церкви были преданы забвению и осуждены многие культурные традиции «языческой» античности с ее свободомыслием. Правда, церковная традиция, культивировавшая латынь, способствовала сохранению значительной части рукописного наследия античной культуры. Возрожденное при помощи арабов учение Аристотеля, значительно подкорректированное церковью, стало даже (наряду с Библией) своего рода высшим и чуть ли не последним словом духовной культуры. Однако многое было безвозвратно утеряно, и, прежде всего, духовная свобода. Католические священники (дававшие обет безбрачия и потому не связанные в своей деятельности лично-семейными интересами, целиком, отдававшие себя службе, интересам церкви) ревниво следили за строгим соблюдением церковных догм и ритуалов, беспощадно осуждали и карали еретиков, к числу которых относились все, кто хоть в чем-либо смел отклониться от официального учения. Лучшие умы средневековой Европы гибли на кострах «святой» инквизиции, а остальным, запуганным и смирившимся «грешникам», церковь охотно продавала за немалые деньги-индульгенции – отпущения грехов.

Жестокий фанатизм и активная агрессивность католицизма, опиравшегося на строго иерархическую централизацию власти церкви во главе с Римским Папой, вызывали неудовольствие государей средневековой Европы постепенно преодолевавших феодальную раздробленность и усиливавших свое могущество. Эти государи тоже опирались на авторитет церкви и использовали его, о чем свидетельствуют крестовые походы на Иерусалим для освобождения «гроба Господня» от «неверных». Но с течением времени их все более тяготила поставившая себя над ними власть католической церкви. Более того, соперничество с церковью в какой-то мере активизировало их деятельность, способствуя усилению борьбы за приоритет именно светского начала, за освобождение от всесилия религии. И эта борьба дала свои результаты. Покончив с феодальной раздробленностью, усилившись за счет городов, т.е. поддержки третьего сословия, бюргерства, заинтересованного в укреплении центральной власти, антиклерикальные силы в XIV–XVвв. уже были готовы к тому, чтобы бросить вызов всесилию римской церкви. И этот вызов был брошен, причем брошен именно в той сфере, где всесилие церкви представлялось наиболее полным,– в сфере культуры. Наступила эпоха Возрождения (Ренессанса).

Эпоха Возрождения в лице своих гениев и гигантов (Данте и Рабле, Рафаэль и Боккаччо, Коперник и Галилей, Томас Мор и Кампанелла, Эразм Роттердамский и Сервантес, Леонардо да Винчи и Микеланджело и многие другие) опрокинула веками создававшийся церковный заслон, препятствовавший свободе мысли и научному поиску. Оставив как бы в стороне церковные догмы с их мертвящей схоластикой, деятели Возрождения щедрой пригоршней черпали из сокровищницы культурных традиций античности, возрождая тем самым «языческие» нормы свободы мысли и творчества.

Разумеется, Ренессанс, как сложное и многостороннее явление, был, как о том уже шла речь в первой главе, подготовлен всем ходом протекавших в Западной Европе социально-экономических процессов. Значение его в этом смысле выходит за пределы только религиозного противостояния католицизму. Однако нанесенный им удар по католической церкви оказался тем камнем, который рождает горную лавину. Если гиганты Возрождения реформировали лишь верхний слой культуры, возродив принципы гуманизма и свободомыслия, то сильнейший удар по основам католицизма был нанесен следовавшей по пятам за Возрождением и бывшей реакцией церкви на него Реформацией.

Преследуя цель сохранить церковь от ударов, нанесенных ей Возрождением, и выступив против ассимиляции католичеством элементов ренессансной культуры, Реформация свелась к решительной реформе основ католического христианства. Ее лидеры – Лютер, Кальвин, Мюнцер и другие, резко выступили против догмата о непогрешимости Папы, практики продажи индульгенций, мишуры и пышности католического богослужения, наконец, против преувеличения роли церкви как посредника между человеком и Богом. Начавшись в XVIв., реформационное движение быстро охватило широкие слои населения наиболее развитых стран северной и частично средней Европы – Англии, Голландии, Швейцарии, Германии. Идея упрощения церковной структуры и характера богослужения, призыв к строгости и скромности церкви, к отказу ее от честолюбивых и властолюбивых политических претензий, к противопоставлению внутреннего нравственного самоконтроля исступленной вере фанатиков – все это импонировало нарождавшейся европейской буржуазии и отвечало ее интересам. Протестантизм, как это в свое время показал Вебер, стал духовной основой и этической нормой складывавшихся буржуазных государств Западной Европы.