Возникшее христианство было, прежде всего, особой общиной и несло новый социальный порядок, новое социальное измерение . В “мире сем” христиане оставались странниками и скитальцами, а их истинное “гражданство” было на небесах (Флп. 3,20). Они требовали религиозной свободы, настаивали на своей “автономии” и провозглашали, что Церковь имеет высший авторитет. Ранних христиан часто обвиняли в гражданском безразличии. Церковь для христиан была истинным домом, “отечеством”, новым “градом”, и, пребывая в мире сем, христиане оставались гражданами “града будущего”. Государство перестало выражать абсолютные устремления человека. Церковь, осознавая себя носительницей высшей истины, выступила против того, чтобы понимать истину как производную от политической необходимости. Истина человеческого существования и благой жизни отныне реализуется не в полисе или государстве, но в христианской религии и тем самым в Церкви . Христианская религия провела десакрализацию государства, политическое и религиозное начала были разведены: “Кесарю кесарево, Божие Богу” (Мк. 12:17). Новому Завету чуждо представление о теократии как форме государства, при которой политическая и духовная власть сосредоточена в одних руках. Разделение властей на духовную и политическую для христианства принципиально. Церковная власть качественно отличается от государственной. Светская власть предписывает, духовная власть убеждает, не прибегая к внешним способам воздействия, но к внутренним, если она сулит великие наказания, то это касается будущей, не земной жизни.

Большинство святых отцов признавали необходимость разделения властей на церковную и государственную. Даже Августин, которого иногда ошибочно называли проповедником христианской теократии , лишь подчеркивал приоритет церковной власти, идущей от Бога. Град Божий, “вышний град, где победа - истина, где достоинство - святость, где мир - блаженство, где жизнь – вечность” , наступит по окончании человеческой истории. Во временном мире, по мнению Августина, происходит только приготовление к Граду Божьему, “хотя он и здесь рождает своих граждан, в лице которых странствует, пока не наступит время его царства, когда соберет он всех воскресших с их телами, и когда последним дано будет обетованное царство, в котором они будут своим Главою, Царем веков, царствовать без конца времени” . Власть государственная, по мнению Августина, регулирует поведение и деятельность людей в их временной жизни, сама являясь временной. Августин указывал на независимость целей и задач государства и его самостоятельность, подчеркивая при этом, что, основываясь на идеях христианской справедливости, государство способно наиболее полно осуществить свои цели, направленные на общее благо.

Христианство всегда признавало самобытность государства, его необходимость для ограничения зла в мире. В продолжение первых трех веков Церковь, сохраняя свою автономию и независимость, существовала как государство в государстве, периодически подвергаясь жестоким гонениям. После IV века Церковь и “царство” стали составлять единое общество. Наступившая константиновская эпоха не изменила принципиальные основы отношения Церкви и государства: абсолютной вечной ценностью являются Бог и человек, все же остальное, в том числе и государство, ограниченно по самой своей природе и является благом лишь в ту меру, в какую служит Божиему замыслу о человеке . Император не обретал никаких священнических или жреческих функций, а сакраментальная, учительская и пастырская власть иерархии ни в чем не была ограничена. Область религиозной мысли и практики исключалась из-под контроля светского правителя. История доносит многочисленные свидетельства об отпоре церковных иерархов на попытки кесарей использовать свою верховную власть в религиозной сфере. Церковные и государственные власти пересекались и взаимодействовали, однако Церковь отстаивала свою независимость от государства в религиозной сфере, защищала свою свободу от контроля светских правителей, никогда не отказываясь от своего духовного верховенства и оставаясь нормообразующим институтом, создающим ценности. Идея свободы Церкви от государственного контроля представляет собой важную часть современного понятия религиозной свободы .