Однако данный термин не только допускает, но и предполагает двоякое истолкование; коллективное бессознательное может обозначать единичное, одинаково присущее всем без исключения, — как зафиксированный в биологическом строении организма опыт поколений, наличие, например, желудка у каждого человека; но может выступать и в том смысле, в каком “коллективна” Земля, мир. В текстах Юнга представлены оба понимания, но второе ему, очевидно, ближе: “Коллективное бессознательное менее всего сходно с закрытой личностной системой, это открытая миру и равная ему по широте объективность”.

Будучи особым миром, бессознательное по ряду позиций аналогично миру внешнему, прежде всего в плане автономности, спонтанной активности, независимости от сознания. И для физического, и для психического мира верно, например, следующее обстоятельство: поскольку мир бесконечен, как целое он познаваем лишь потенциально; реально же человек соприкасается лишь с отдельным, весьма ограниченным сегментом этого мира, в силу чего впечатления каждого индивидуальны и особенны, хотя мир как объект познания у всех един. Кроме того, отношения сознательного “Я” с миром коллективного бессознательного во многом строятся по тем же законам, что и с внешним миром. Для сознательной человеческой личности внутренний психический мир необходим, неизбывен и опасен так же, как и внешний. Последний представляет для человека одновременно и условие его внешнего, физического существования, и источник угроз, опасностей, неудобств. С внешним миром необходимо взаимодействовать, но от него же необходимо защищаться. В своем первозданном виде он не слишком комфортабелен, и к нему приходится приноравливаться. Взаимодействие с этим миром человек опосредует, помещая между ним и собой промежуточное звено, каковым является материальная культура. Аналогичным образом организуется взаимодействие с миром психического бессознательного — от него нельзя отгородиться наглухо, ибо контакт с ним абсолютно необходим для поддержания психического равновесия сознательной личности, но в то же время следует защищаться от опасностей связанных с этим контактом. И здесь человек тоже создает опосредующее звено, которое обеспечивает необходимый уровень и формы взаимодействия; таким звеном выступает духовная куль-тура человечества, или культурные символы.

Понятие символа — одно из ключевых в теории Юнга. Это прежде всего нечто естественное и спонтанное, символ нельзя сочинить, выдумать, он не является результатом конвенции “ .Слово или изображение символичны, — писал Юнг, — если они подразумевают нечто большее, чем их очевидное и непосредственное значение. Они имеют более широкий “бессознательный аспект, который всякий раз точно не определен или объяснит его нельзя. И надеяться определить или объяснить его нельзя Когда мы исследуем символ, он ведет нас в области, лежащие за пределами здравого рассудка”. Первичными являются естествен-ные символы — человек продуцирует их спонтанно и 6eccо-знательно в форме снов, фантазий, художественных образов, на пример, вода (символизирующая бессознательное) или огонь (символ Духа). Однако, претерпев некоторую рациональную обработку, войдя в состав мифа (сказки, тайного учения, религии), естественные символы превращаются в культурные, которые в своей значительной части являются,религиозными.

Естественные символы значительно более индивидуальны, непонятны или наивны, нежели мифы. В соответствии с функцией бессознательного дополнять и корректировать тенденции сознательной установки символ органически связан с судьбой, жизненной ситуацией, психологическим типом, личными проблемами и констелляцией сознания субъекта и, соответственно, несет на себе отпечаток его индивидуальной психической жизни. Культурные символы возникают в результате рациональной переработки естественных, которая осуществляется иногда на протяжении Многих поколений. Символы видоизменяются в сторону общезначимости, освобождения от индивидуальных наслоений. В результате появляются религиозные формулы, намного более прекрасные и всеохватывающие, чем непосредственный опыт. “Догмат, — утверждал Юнг, — обязан своим существованием, с одной стороны, так называемому непосредственному опыту „откровения" (богочеловек, крест, непорочное зачатие, Троица и т. д.), с другой — сотрудничеству многих умов, которое не прекращалось на протяжении веков”. Культурные символы сохраняют в себе всю значимость, притягательность, очарование и ужас исходного нуминозного опыта. “Тяга к вечным образам нормальна, для того они и существуют. Они должны привлекать, убеждать, очаровывать, потрясать. Они созданы из материала откровения и отображают первоначальный опыт божества. Они открывают Человеку путь к пониманию божественного и одновременно предохраняют от непосредственного с ним соприкосновения. Благодаря тысячелетним усилиям человеческого духа эти образы уложены во всеохватывающую систему мироупорядочивающих мыслей”. Культурные символы, прежде всего религиозные, выполняют двойную функцию в опосредовании взаимодействия между сознанием и бессознательным — коммуникации и защиты. Символы дают пережитому форму и способ вхождения в мир человечески-ограниченного понимания, не искажая при этом его сущности пережитого, без ущерба для его высшей значимости. Они самым непосредственным образом сопряжены с объективностью содержаний коллективного бессознательного, открывают сознанию доступ к ним — в этом смысле символы не продукт произвола и обмана, но отражение объективной реальности. Однако в то время они суть продукты человеческой субъективности и созданы для ее защиты. По мнению Юнга, “имеется множество вероучений и церемоний, существующих с единственной целью — защититься от неожиданного, опасного, таящегося в бессознательном. Особенно большое значение имеет такая защитная функция на ранних стадиях развития человеческой культуры, первобытных обществах, когда сознание еще не прочно и вполне обособлено, и угроза, что его “захлестнут волны бессознательного”, особенно велика, Отсюда особая ценность тайных уче-ний племени, атмосфера таинственности, опасности и благоговения, которая окружает ритуалы посвящения в эти учения Однако и на более поздних этапах религиозный опыт сохраняет сопутствующее ему напряженное ценностное переживание. По-этому религию Юнг определял также следующим образом: “Религия — это отношение к высшим и сильнейшим по воздействию ценностям, будь они позитивными или негативными. Отношение к ним может быть как произвольным, так и непроизвольным, т.е. вы можете сознательно принять ту ценность, которой вы yж одержимы бессознательно. Наделенный в вашей системе наибольшей силой фактор — это и есть Бог, поскольку Богом всегда зьшается превосходящий все остальные психологический фактор”.