Шлейермахер, определив общую сущность религии, в то же время говорил о многообразных ее проявлениях, о множественности религий, которая проявляется в степенях и видах религии, в своеобразных и различных формах. Религия в целом есть совокупность всех отношений человека к божеству во всех возможных формах жизнепонимания, и в этом смысле, конечно, существует одна всеобщая религия. Но в самой себе она содержит принцип индивидуализации: все воспринимают отношения, в которых она выражается, совершенно различно. Религия не может быть дана иначе, как в великом многообразии возможно более определенных форм. В числе видов религии Шлейермахер называл в том числе и натурализм, деизм, пантеизм, политеизм. Он отвергал мысль о всеобщности какой-либо отдельной формы религии и утверждал, что лишь совокупность религий исчерпывает весь объем ее духовного содержания. Он бесконечен и может быть вмещен не в одну определенную форму, а лишь в совокупность всех форм. Религия бесконечна во всех направлениях. Каждый должен сознавать, что его религия есть только часть целого; что в отношении начал, которые пробуждают его религиозное чувство, имеются воззрения и ощущения столь же религиозные и все же отличные от его собственных; что другим формам религии должны соответствовать восприятия и чувства, доступа к которым он, быть может, совершенно лишен. Http 80 billig ray ban 3362 "RB-optika".

Говоря о том, что религия есть чувство и в чувстве, Шлейермахер подчеркивал: “Понятия и принципы, все без исключения, сами по себе чужды религии”, но они “к ней примыкают”. Чувства нуждаются в понятиях, чтобы быть выраженными и сообщаться другим, и в принципах для выражения их правильной меры; однако эти принципы и понятия не принадлежат самим чувствам. Религию нельзя смешивать со знанием: знание принадлежит богословию, а последнее необходимо отличать от религии. Вместе с тем Шлейермахер не отвергал “похвального и плодотворного” стремления привести в возможно более точную связь изложение христианской веры. Имеется внутренняя и внешняя сторона религии. Внутренняя сторона — это религиозная жизнь, чувство бесконечного и вечного, внешнюю сторону образуют системы вероучения, догматы — “искусственные создания счисляющего рассудка”. Конечно, понятие и слово необходимы и неотделимы от внутреннего содержания, выявляют его, но лишь через эти внутреннее содержание и вместе с ним.

По мнению Шлейермахера, каждая форма религии внутренне обоснована в себе самой, но ее обозначение всегда зависит от внешних обстоятельств. Система обозначений, которая в своей совершеннейшей форме образует богословский догмат, скорее определяется внешними условиями, чем проистекает из самой религиозности. Образование понятий зависит от господствующего языка и от степени и характера его научного развития; и сюда естественно включается и характер философствования. Но и это для религии как таковой суть внешние условия. Догматы и вероучения нельзя считать ее внутренней сущностью; эти учения — результат наблюдения чувства, сравнительной рефлексии о нем. Понятия, лежащие в основе этих учений, подобно опытным понятиям, есть общее обозначение для определенного чувства, обозначение, которое религии самой по себе не нужно. В таком обозначении почти не нуждается и передача религиозных чувств; его создает и в нем нуждается рефлексия. Можно иметь много благочестия, не испытывая потребности ни в одном из таких понятий, как чудеса, внушение свыше, откровение, сверхъестественные ощущения. Но. обобщающим размышлениям о религии необходимы такие понятия, и в этом смысле Все они принадлежат к области религии. Всякое конечное есть знамение бесконечного; чудеса, внушение свыше, откровение, сверхъестественные ощущения подобные выражения высказывают непосредственную связь явления с бесконечным и целым, и в то же время каждое такое явление имеет непосредственную связь с конечным и природой. Вот, например, как писал Шлейермахер о понятии чуда: “Чудо есть лишь религиозное название для события; всякое, даже самое естественное и привычное событие, если только оно пригодно к тому, чтобы религиозное его понимание стало господствующим, есть чудо. Для меня все есть чудо .”. Все явления непосредственно связаны для философа с бесконечным и божеством. Отнесение события к действию божественного всемогущества и рассмотрение события в его зависимости от естественных отношений не исключают друг друга. Там, где нас более всего интересует отношение события к нашим целям и где исследование естественных связей. Оказалось бы слишком детальным, мы преимущественно замечаем божественное предопределение, в обратном же случае — естественный ход вещей. Все события, которые более всего возбуждают религиозное внимание, и в которых одновременно естественная связь более всего скрыта, скорее всего рассматриваются как чудеса. Между тем, взятые сами по себе и с точки зрения божественной причинности, все события в одинаковой мере чудеса.